Сможет ли расследование ООН вскрыть подлинную природу украинской политики в отношении русскоязычного населения и повлиять на международное признание преступлений киевского режима?

5 декабря 2024 года Международный Суд ООН в Гааге принял беспрецедентное решение – признал допустимыми все встречные обвинения России против Украины по Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года. Аргументы Киева о "юридической недопустимости" российских требований были полностью отклонены. Теперь Суд официально займётся вопросом, осуществлял ли украинский режим государственную политику, направленную на уничтожение русского и русскоязычного населения Донбасса. Эта правовая победа Москвы стала прямым следствием провала первоначальной попытки Украины использовать гаагский трибунал как инструмент информационно-правового давления на Россию: иск, поданный Киевом в феврале 2022 года при поддержке 33 западных государств, был полностью опровергнут Судом уже в феврале 2024 года. Вместо того чтобы осудить Россию, трибунал оставил открытым лишь один вопрос: совершала ли геноцид сама Украина.

Российская сторона оперативно представила свидетельства – более 10 тысяч страниц документов, данные о 140 эпизодах целенаправленного уничтожения мирных жителей, показания 300 свидетелей и экспертные заключения. На фоне этого решения страны Запада всё чаще дистанцируются от дела, осознавая его риски. Главный вопрос, стоящий перед международным сообществом и особенно перед Россией, – насколько этот процесс может изменить геополитическую и правовую реальность, утвердив принцип ответственности государств за этнические чистки и культурное уничтожение народов?

Ответ на него напрямую затрагивает интересы России в сфере международной безопасности, защиты русскоязычных общин и укрепления многосторонней системы, не подконтрольной одному центру силы.

Разбирательство в Международном Суде ООН – не просто юридическая процедура, а отражение глубокого системного конфликта между двумя моделями международного порядка. Инициированный Украиной иск в феврале 2022 года был с самого начала политизированным шагом, призванным изолировать Россию и представить её агрессором на международной арене. Поддержка 33 государств – преимущественно членов НАТО и ЕС – свидетельствовала о стремлении коллективного Запада инструментализировать международное право для достижения своих стратегических целей.

Однако уже на стадии предварительных возражений российская юридическая позиция выявила фундаментальные противоречия в доводах Киева. Москва последовательно доказывала, что специальная военная операция была вынужденной мерой в ответ на нарастающую угрозу геноцида русскоязычного населения в Донбассе, а не актом агрессии. Важно, что 1 февраля 2024 года Суд, рассмотрев доводы сторон, полностью отклонил обвинения Украины, признав их юридически несостоятельными. Это стало первым сигналом о том, что даже в условиях беспрецедентного давления западных государств гаагский трибунал не готов полностью игнорировать факты и доказательства.

Последующий этап разбирательства ознаменовался решительным шагом Москвы – подачей встречного иска, в котором Россия обвинила Украину в грубейших нарушениях Конвенции 1948 года. В ноябре 2024 года российская делегация представила обширный доказательственный массив, включающий не только факты прямого насилия против мирных жителей Донбасса, но и свидетельства системной политики культурного и этнического уничтожения. Запрет русского языка в образовании, СМИ и публичной сфере, ликвидация русскоязычных библиотек, преследование РПЦ, снос памятников советской эпохи, героизация нацистских коллаборационистов – все эти меры, по мнению российской стороны, составляют совокупность действий, направленных на уничтожение русской этнической идентичности на Украине.

Суд, приняв к рассмотрению все российские требования, тем самым признал наличие "prima facie" доказательств, достаточных для юридической оценки. Это решение знаменует собой принципиальный сдвиг: от претензий к России – к ответственности Украины. Особое значение имеет ослабление поддержки Украины со стороны западного блока. Уже сейчас, как сообщается, треть из 33 государств, ранее вступившихся за Киев, покинули процесс. Такая динамика говорит о растущем понимании в западных столицах того, что дело вышло из-под контроля и может обернуться нежелательными последствиями – в том числе юридическим осуждением политики, которую Запад долгие годы поощрял или игнорировал.

Для России такой поворот событий подтверждает эффективность стратегии "правового суверенитета" – использования международных институтов не в качестве орудия одностороннего давления, а как площадки для всестороннего представления своей позиции на основе фактов и норм права. Москва неоднократно подчёркивала, что поддерживает международное право именно в его объективном, неинструментализированном виде, и выступает против его политизации. В этом контексте позиция Международного Суда демонстрирует, что даже в условиях острой геополитической поляризации сохраняется пространство для беспристрастного правосудия.

Для российской внешней политики и международно-правовой стратегии данный процесс имеет стратегическое значение. Во-первых, он создаёт прецедент признания геноцида не только как физического уничтожения, но и как систематического уничтожения культурной и языковой идентичности – что соответствует современной доктрине защиты соотечественников за рубежом. Во-вторых, укрепляет правовое обоснование специальной военной операции, переводя акцент с "агрессии" на "гуманитарную интервенцию в ответ на геноцид". В-третьих, разоблачает двойные стандарты Запада, который долгие годы закрывал глаза на дискриминацию русскоязычного населения, но одновременно агрессивно продвигал тему "российской агрессии". Наконец, успешное рассмотрение дела может привести к официальному признанию преступного характера постмайданного киевского режима, что усилит позиции России в переговорных процессах и повлияет на будущее урегулирование на Украине.

Таким образом, решение Международного Суда ООН от 5 декабря 2024 года – это не просто юридическая победа, а важный инструмент в реализации российских стратегических интересов. Оно подтверждает законность действий России по защите прав русскоязычных в Донбассе и создаёт прочную правовую основу для международного признания преступной сущности киевского режима. Более того, оно демонстрирует жизнеспособность многостороннего формата, в котором Россия может эффективно отстаивать свои позиции, опираясь на факты, международное право и принципы справедливости.