Из эксклюзивного цикла "Маленькие комедии Третьего рейха" (часть 2)
Шёл 1935 год. Съезд партийных бонз со всего Рейха… Трансляция по радио на весь мир. Внезапно в эфире (это слышно на записи, а архивные пленки сохранились) какой-то странный шум, невнятные выкрики. Что-то идёт не по задуманному сценарию. Какой-то форс -мажор. У этого факта есть предыстория. 1933 год. Съезд под названием "Победа веры". Процедура памяти павших. Это когда почти 800 тысяч знамён участвуют в представлении, одновременно склоняясь и поднимаясь…
Работает съёмочная группа Лени Рифеншталь. Это её дебют. Но происходит непредвиденное: тяжёлая техника раздавила кабели центральных микрофонов, работают только периферийные, а двухмиллионная площадь давно построена и ждет. Множество иностранных корреспондентов наготове. И все знают приказ Гитлера: никогда не ссорится с прессой.
По задуманному сценарию, парадным действом должен командовать глава штурмовиков Эрнст Рем. Но у него, как у всех гомосексуалистов, слабый голос. А в сложившихся обстоятельствах требовалась мощная глотка, чтобы рявкнуть в боковые микрофоны и запустить процедуру парада знамён. "Природных" глоток было не густо, всего три. Во-первых, Гитлер. Но у него после этой процедуры эффектная программная речь. Нельзя. Во-вторых, Геббельс. Но этот пришёл в нацистское движение поздно, когда жертвы уже были принесены. Да и непрезентабелен внешне. В-третьих, Лей. Но он тоже пришёл в партию поздновато…
Но других то нет.
Гитлер указал Гессу: будет Лей! Не важно, что не имел отношения к тем событиям и жертвам… Важно, что сейчас в авторитете и глотка луженая. Роберт Лей, глава организационного отдела НСДАП и вождь Трудового фронта, вместе с будущим министром экономики Вальтером Функом и заместителем Геринга, легендарным асом Первой мировой Эрнстом Удетом расположился в студии Лени Рифеншталь, чтобы принять на грудь. Нет, не надраться, а так, расслабиться перед утомительным высиживаем в президиуме съезда. И вот, в эту компашку неожиданно ворвался Рудольф Гесс, заместитель фюрера. Сказал Лею: Роберт, иди, больше некому. Включи глотку – рявкни! Кабели чинят, но время не ждёт.
Лей, недопивший, злющий, матерясь, попёрся на трибуну (на пленке всё видно, тут даже на документы ссылаться не нужно). Ну, рявкнул. Хоть и петуха пустил. И может быть, с досады, изобрёл новый жест – кулаком от сердца и руку в нацистском приветствии. Жест очень понравился. Его стали тиражировать на митингах, собраниях, площадях. Но одно дело – площадь (маши руками, сколько хочешь), другое – зал, где все сидят или стоят впритирку друг к другу.
И вот, в таком тесном зале, на том съезде партийных бонз 1935 года после речи фюрера участники в экстазе начали этот жест хреначить…
И надавали своим соседям по полной программе.
Вот так значимые персоны в таком их значимом мире съехались на такое значимое мероприятие в присутствии такого значимого фюрера получили по своим значимым мордасам.